Танец отражений - Страница 56

Фелл раздраженно поморщился. – Не несите чушь, капитан Куинн. Вы говорите о силе планетного масштаба.

Куинн склонилась к камере и прорычала: – Я говорю о силе много-планетного масштаба, барон!

Перепуганная Ботари-Джезек резко провела ребром ладони по горлу: «Кончай с этим, Куинн!»

Глаза Фелла были твердыми, сверкающими и колючими, словно осколки стекла. – Вы блефуете, – произнес он наконец.

– Я – нет. И лучше бы вам в это поверить!

– Никто не пойдет на такое ради одного-единственного человека. Тем более ради одного трупа.

Куинн колебалась. Марк прикрыл ладонью ее руку у себя на плече и стиснул: «Черт побери, держи себя в руках!» Она чуть было не проговорилась – а ведь недавно сама буквально угрожала ему смертью, если он это выдаст. – Возможно, вы правы, барон, – произнесла она наконец. – Молитесь, чтобы вы оказались правы.

После долгого мгновения тишины Фелл мягко спросил: – Как кто же ваш не связанный запретами союзник, адмирал?

Марк выдержал столь же длинную паузу, затем поднял глаза и ласково проговорил: – Капитан Куинн блефовала, барон.

Губы Фелла разошлись в весьма сухой усмешке. – Все бетанцы – лжецы, – тихо выговорил он. Рука Фелла потянулась в выключателю, и его изображение исчезло в обычном искрящемся тумане. На тот раз последней, уже без тела, растаяла холодная улыбка барона.

– Хорошая работа, Куинн, – проворчал Марк в полной тишине. – Вы только что дали барону Феллу понять, сколько он на самом деле в состоянии получить за эту криокамеру. А может быть, и с кого. Теперь у нас два врага.

Куинн тяжело дышала, словно после бега. – Он не враг нам и не друг. Фелл служит Феллу. Помни об этом – потому что он-то помнит всегда. – Но лгал ли Фелл или просто передавал ложь бхарапутрян? – медленно спросила Ботари-Джезек. – Что за отдельную выгоду может преследовать Фелл в этом деле?

– Или они оба лгут? – заметила Куинн.

– Или ни один из них? – раздраженно переспросил Марк. – Об этом вы подумали? Вспомните, что Норвуд…

Его прервал писк комма. Куинн склонилась ухом к опирающемуся о комм-пульт запястью – чтобы лучше слышать.

– Куинн, это Бел. Человек, которого я нашел, согласен встретиться с нами в доке, где пришвартован «Ариэль». Если хочешь присутствовать при беседе, шлюпка тебе нужна прямо сейчас.

– Да, верно; я там буду. Отбой. – Она слепо развернулась и устремилась к двери. – Елена, пригляди, чтобы этого, – резкий жест большим пальцем в сторону Марка, – заперли в его каюте.

– Ага. И после разговора – кого бы там Бел с собой ни приволок, – позволь себе немного отдыха, а, Куинни? У тебя нервы расшатались. Ты тут только что чуть было не сорвалась.

Уходя, Куинн махнула рукой – двусмысленный жест, признающий справедливость сказанного, но ничего не обещающий. Когда она вышла, Ботари-Джезек развернула свое кресло к пульту и отдала приказ подготовить для Куинн пассажирскую шлюпку к тому моменту, как она доберется до шлюза.

Марк встал и принялся бродить по тактической рубке, предусмотрительно засунув руки в карманы. Дюжина дисплеев схематического или реального изображения оставалась темной и безмолвной; системы кодирования и связи молчали. Он вообразил себе этот тактический нервный узел набитым людьми, живым, сверкающим, полным беспорядочного движения – перед сражением. Он представил, как вражеский огонь вскрывает корабль, словно консервную банку, и как вся эта жизнь расплющивается, горит и разлетается в жесткой радиации и вакууме космоса. Скажем, огонь Станции Фелла у Скачковой точки Пять, когда «Сапсан» будет прорываться с боем. Он содрогнулся, испытывая тошноту.

Марк остановился перед наглухо запертой дверью в конференц-зал. Ботари-Джезек сейчас была втянута в очередной разговор, урегулирование проблем их безопасной швартовки на станции Фелл. Он с любопытством приложил ладонь к замку. К некоторому его удивлению, дверь тихо скользнула в сторону. Стоит кому-нибудь озаботиться перепрограммированием, если все супер-защищенное дендарийское оборудование закодировано на отпечаток ладони мертвеца. Масса перепрограммирования – Майлз, несомненно, устроил так, чтобы у себя на флоте он мог проникнуть куда угодно. Это было бы в это стиле.

Ботари-Джезек подняла глаза, но ничего не сказала. Приняв это за молчаливое разрешение, Марк прошел в конференц-зал и обогнул стол. Когда он шел, вслед за ним загорался свет. В голове Марка эхом отозвались произнесенные здесь слова Торна: «Норвуд сказал: 'Адмирал выберется отсюда, даже если мы не сможем'.» Насколько тщательно изучили дендарийцы записи высадки? Кто-то уже проглядел их множество раз. Так что такого может увидеть он, чего не увидели они? Они знают своих людей, свою технику. «А я знаю этот медкомплекс. Я знаю Единение Джексона.»

Интересно, как далеко заведет его ладонь? Он скользнул в кресло Куинн, и, конечно же, по одному прикосновению файлы раскрылись перед ним, словно цветок – так, как ни одна женщина в мире. Он нашел загруженные в систему записи десантной операции. Данные Норвуда были утрачены, но ведь часть времени с ним был Тонкин. Что он видел? Не цветные линии на карте, но события в реальном времени, картинку, звук? Есть ли такая запись? Он знал, что командный шлем хранит подобные данные, а если и шлемы десантников – тоже, тогда… Ага! Перед завороженным взглядом Марка на пульте возникли визуальные и слуховые записи Тонкина.

Пытаясь отследить их, он почти мгновенно заработал головную боль. Это было не устойчивое, ровное движение видеокамеры на подвеске, не панорамная съемка «наездом» – но отрывистые, вырванные из изображения кадры, результат реального движения головы. Он замедлил воспроизведение, чтобы посмотреть на себя самого в лифтовом вестибюле – на взволнованного коротышку в сером камуфляже, со сверкающими глазами на неподвижном лице. «Что, я действительно так выгляжу?» Под просторным комбинезоном уродство его фигуры было не столь заметно, как он себе воображал.