Танец отражений - Страница 18

– Понятно. Итак. Мы каким-то чудом выводим всех этих детей, прежде чем прибывают бхарапутряне в полном составе…

– Да, скорость – это главное.

– Как обычно. Но возникни любая небольшая заминка или препятствие, и бхарапутряне будут вокруг нас повсюду. Это не то что с марилакцами на Дагуле IV; этих детишек не натаскивали неделями на процедуру посадки в катер. И что тогда?

– Как только клоны погрузятся в катер, они по сути станут нашими заложниками. С ними на борту мы будем в безопасности от огня на поражение. Люди Бхарапутры не станут рисковать своими инвестициями, пока у них есть шанс вернуть себе хотя бы часть их.

– Но стоит им решить, что шансов больше не осталось, и они устроят нам самую решительную расплату – чтобы потом другим неповадно было.

– Верно. Мы должны затуманить их разум сомнениями.

– Тогда их следующим шагом – если мы поднимем катер в воздух – будет попытка разнести на куски находящийся на орбите «Ариэль», прежде чем мы до него доберемся, и таким образом пресечь наше бегство.

– Скорость! – упрямо повторил он.

– Непредвиденные обстоятельства, дорогой мой Майлз. Приди же в себя. Обычно мне не приходится по утрам заставлять твои мозги работать. Может, хочешь еще чаю? Нет? Я предлагаю: если нам придется опасным образом задержаться внизу, пусть «Ариэль» найдет прибежище на Станции Фелл, и мы встретимся там.

– На Станции Фелл? На орбитальной станции? – Он замялся. – Зачем?

– Барон Фелл по-прежнему в состоянии вендетты с Бхарапутрой и Риовалем, верно ведь?

Политические междоусобицы джексонианских Домов; а он не настолько в курсе этих дел, насколько стоило бы. Он даже не думал о том, чтобы искать союзника среди прочих Домов. Все они – преступники, все – злодеи, которые терпят друг друга или друг другу вредят в попытках изменить баланс власти. И снова это упоминание о Риовале. Почему? Он отделался еще одним безмолвным движением плеч. – Оказаться зажатыми в угол, быть пойманными в ловушке на Станции Фелл, пока Бхарапутра будет бороться за контроль над скачковыми станциями, – это не упрочит нашего положения. Никому из джексонианцев нельзя доверять. Убраться восвояси и уйти в скачок как можно быстрее – это по-прежнему остается самой безопасной стратегией.

– Бхарапутра не сможет прибрать к рукам скачковую Станцию Пять, ею владеет Фелл.

– Да, но я хочу вернуться на Эскобар. Здесь все клоны найдут безопасное пристанище.

– Послушай, Майлз, этот маршрут потребует сделать обратный прыжок через владения консорциума, уже контролируемого Бхарапутрой. Мы никогда не сможем уйти тем же путем, что и пришли, разве что у тебя что-нибудь припрятано в рукаве – нет? Тогда позволь мне заметить, что самый лучший маршрут нашего бегства пролегает через Станцию Пять.

– Ты действительно видишь в Фелле столь надежного союзника? – осторожно переспросил он.

– Не совсем. Но он – враг наших врагов. Логика такая.

– Но скачок со Станции Пять приведет нас в Ступицу Хеджена. На цетагандийскую территорию мы лететь не можем, так что единственный оставшийся маршрут из Ступицы – это через Пол на Комарр.

– Кружным путем, зато куда безопаснее.

«Не для меня! Это же проклятая Барраярская Империя!» Он подавил бессловесный вопль.

– Ступица – Пол – Комарр – Сергияр – и снова на Эскобар, – весело перечислил Торн. – Знаешь, это действительно может сработать. – Торн сделал еще несколько записей, склонившись над комм-пультом; ночная рубашка струилась и переливалась в разноцветных огоньках видео-дисплея. Затем гермафродит оперся локтями на пульт и положил подбородок на руки; его грудь вздымалась, вырисовываясь под тонкой тканью. Выражение на его лице сделалось мягким и задумчивым. Наконец Торн поглядел на него со странной, чуть ли не печальной улыбкой.

– Клонам когда-нибудь удавалось бежать? – тихо спросил Торн.

– Нет, – машинально и быстро ответил он.

– Не считая твоего собственного клона, разумеется.

«Опасный поворот беседы». – Мой клон тоже не сбежал. Его просто забрали покупатели. – Ему стоило попытаться бежать… удайся ему это, и что за жизнь он бы сейчас вел?

– Пятьдесят детишек, – вздохнул Торн. – Знаешь, это задание мне на самом деле по душе. – Подождав, Торн кинул на него пронзительный, горящий взгляд.

Он почувствовал себя ужасно неуютно, и, хоть и не сделал ничего идиотского – например, не ответил Торну «спасибо», – но обнаружил, что не может выдать взамен никакой реплики. Повисло неловкое молчание.

– Полагаю, – задумчиво произнес Торн после слишком долгого мгновения, – кому угодно, выросшему в подобном окружении, должно быть очень трудно по-настоящему поверить… кому-либо другому. Его слову. Или доброй воле.

– Думаю… да. – Это случайный разговор или нечто более зловещее? Ловушка…

Торн, с той же странной загадочной улыбкой, перегнулся через подлокотники обоих кресел, обхватил его подбородок сильной, узкой кистью и поцеловал его.

Он не знал, что именно должен сделать, – отшатнуться или ответить, так что не сделал ни того, ни другого, окосевший, парализованный паникой. Губы Торна были теплыми, они отдавали чаем и бергамотом, шелковые, душистые… С этим Нейсмит тоже трахается? И если да, то кто кого? Или по очереди? «И так ли уж это было бы плохо?» Его ужас возрастал одновременно с совершенно явным возбуждением. «Я уверен, что умер бы за прикосновение того, кто меня любит.» Он всегда был один.

Наконец Торн, к его глубочайшему облегчению, отодвинулся, хотя лишь слегка: рука по-прежнему не выпускала его подбородка. Еще мгновение полного молчания, и улыбка Торна сделалась кислой. – Думаю, мне не стоило тебя дразнить, – вздохнул гермафродит. – Учитывая все обстоятельства, в этом есть некая жестокость.