Танец отражений - Страница 89

– До.

– Тогда в промежутке должно скрываться какое-то медицинское учреждение. Может, крио-центр. Может… может, Майлза переложили в чьи-то банки постоянного хранения. – Неопознанного, нищего? На Эскобаре такая благотворительность возможна, но на Единении Джексона? Слабая надежда.

– Я молюсь об этом. Подобных учреждений у нас ограниченное число. СБ сейчас ими занимается. Однако лишь… замороженное тело требует такой квалификации. Простая механическая процедура опустошения и очистки камеры может быть проведена в любом корабельном медотсеке. Или инженерной секции. Безымянную могилу обнаружить труднее. А может и могилы нет, а тело было просто пущено в дезинтегратор, как мусор… – Граф уставился на деревья. Марк был готов поклясться, что деревьев этих граф не видит. Что перед его глазами то же видение, что и у самого Марка: маленькое замороженное тело, с развороченной грудной клеткой – чтобы его поднять, не нужен даже ручной тяговый луч, – небрежно и бездумно запихивают в устройство для переработки отходов. Поинтересовались ли они хотя бы, кем был этот человечек? Или для них это просто было нечто отвратительное? И что это за они, черт возьми?

Как давно мысли графа мечутся по одному и тому же кругу, и как, черт возьми, он может при этом гулять и разговаривать? – Как давно вы об этом узнали?

– Доклад пришел вчера днем. Так что, видишь… мне в известной мере стало важнее знать, твою позицию. В отношении Барраяра. – Он снова двинулся вверх по дороге, затем свернул на боковую тропинку, которая, сужаясь, круто забирала вверх между еще более высоких деревьев и редкого кустарника.

Марк с трудом тащился за ним. – Никто в здравом уме не пожелает иметь никакого отношения к Барраяру. Они сбегут от этих отношений. Прочь.

Граф ухмыльнулся через плечо. – Боюсь, ты слишком много беседовал с Корделией.

– Ну да, она оказалась почти единственной, кто желал со мной разговаривать. – Он догнал графа, замедлившего шаг.

Граф болезненно поморщился. – Правда. – Он зашагал вверх по крутой каменистой тропе. – Прости. – Еще пару шагов спустя он добавил со вспышкой черного юмора: – Интересно, когда я обычно рисковал, для моего отца это было так же? Если да, он достойно отомщен. – Слишком мрачно для юмора, оценил Марк. – Но поэтому более, чем всегда, необходимо… знать…

Граф неожиданно остановился и присел рядом с тропой, привалившись к стволу. – Странно, – пробормотал он. Лицо его, только что раскрасневшееся и взмокшее от подъема в гору и от теплеющего утреннего воздуха, внезапно побледнело и покрылось испариной.

– Что? – заботливо спросил запыхавшийся Марк. Он оперся руками в колени и уставился на графа, столь странно ставшего с ним сейчас одного роста.

У того на лице было растерянное, сосредоточенное выражение. – Думаю… мне лучше минуту отдохнуть.

– Мне подходит. – Марк тоже сел на ближайший валун. Граф не стал сразу продолжать разговор. Жуткое беспокойство стиснуло желудок Марка. Что с ним не так? С ним ведь что-то не так. О черт… Небо сделалось голубым и чистым, легкий ветерок зашелестел в кронах деревьев и еще несколько золотистых листьев спланировало вниз. Холод, пробежавший по спине Марка, не имел никакого отношения к погоде.

– Это не прободение язвы, – произнес граф сдержанным, отвлеченным тоном. – У меня уже одно было, и это не так. – Он скрестил руки на груди. Дыхание его сделалось неглубоким и частым, и его ритм не восстановился после сидения, как у Марка.

Что-то очень нехорошее. Марк решил, что храбрый человек, старающийся не выглядеть испуганным, – самое устрашающее зрелище, какое он в жизни видел. Храбрый, но не глупый: например, граф не сделал вид, что все в порядке, и не принялся снова карабкаться вверх по тропе, чтобы это доказать.

– Вы плохо выглядите.

– Я плохо себя чувствую.

– А что чувствуете?

– Э-э… боюсь, боль в груди, – признался он в явном смущении. – По сути, больше чем боль. Очень… странное… ощущение. Возникло на очередном шаге.

– Это не может быть несварение желудка, а? – Как то, что сейчас бурлит, кислотой обжигая внутренности самого Марка?

– Боюсь, нет.

– Может, лучше вызвать помощь по вашему комм-линку? – неуверенно предложил Марк. Чертовски ясно, что он ничего не может сделать, если здесь, судя по виду, требуется срочная медицинская помощь. Граф рассмеялся с сухим хрипом. Звучало неутешительно. – Я его оставил.

– Что?! Черт, вы же премьер-министр, вам нельзя ходить без…

– Я хотел гарантировать, что этот личный разговор никто не прервет. Разнообразия ради. Что половина заместителей министра из Форбарр-Султаны не перебьет меня звонком с вопросом, куда они задевали свои папки с повесткой дня. Я привык… поступать так для Майлза. Порой, когда дела слишком поджимали. Все с ума сходили, но в конченом счете… они… смирились. – На последнем слове голос его сделался выше и резче. Он совсем сполз на спину, лег на каменистую почву, усыпанную палыми листьями. – Нет… так не лучше. – Он протянул руку, и Марк, сердце которого от ужаса тяжело колотилось, потянул его и снова усадил.

«Парализующий токсин… сердечный приступ… я должен остаться с вами наедине… и ждать на ваших глазах минут двадцать, пока вы не умрете.» Как он заставил это случиться? Черной магией? Может он все-таки был запрограммирован, и одна часть его сделала с другой то, о чем он понятия не имел, как при раздвоении личности? Это я сделал? О черт…

Граф выдавил мертвенно-бледную усмешку. – Брось этот перепуганный вид, мальчик, – прошептал он. – Просто отправляйся домой и пришли мою охрану. Это не так далеко. Обещаю, я никуда не уйду. – Хриплый смешок.