Танец отражений - Страница 48

Торн кивнул, словно ожидал именно этого. – Я арестован?

Глаза Куинн сощурились от боли. – Черт, у нас на это нет времени. И людей. К тому же ты еще не доложился после операции, и помимо этого, мне нужен твой опыт. Эта… ситуация может быстро измениться в любую секунду. Считай, что ты под домашним арестом и приписан по мне. Можешь охранять себя сам. Займи одну из гостевых офицерских кают здесь, на «Сапсане», и назови ее своей камерой, если тебе так хоть немного легче.

Физиономия Торна сделалась совершенно мрачной. – Есть, мэм, – безо всякого выражения ответил гермафродит.

Куинн нахмурилась. – Иди, приведи себя в порядок. Продолжим позже.

Все, кроме Куинн и Ботари-Джезек, один за другим вышли. Марк попытался последовать за ними. «А ты – нет», – произнесла Куинн голосом, похожим на погребальный колокол. Марк снова рухнул в кресло и съежился. Как только последний дендариец покинул помещение, Куинн протянула руку и отключила все записывающие устройства.

Женщины Майлза. Про Елену, его детскую любовь, а ныне – капитана Ботари-Джезек, Марк выучил все, когда комаррцы тренировали его быть лордом Форкосиганом. Хотя она оказалась не совсем такой, какую он ожидал. Дендарийка Куинн оказалась для комаррских заговорщиков сюрпризом. Обе женщины оказались случайным образом похожи с виду: короткие темные волосы, тонкая бледная кожа, влажные карие глаза. А так ли уж это случайно? Или Форкосиган подсознательно выбрал Куинн как подмену Ботари-Джезек, когда не смог получить оригинал? Даже имена у них были похожи, Элли и Елена.

Ботари-Джезек была на целую голову выше, с удлиненным, аристократическим лицом и куда более хладнокровна и сдержанна – впечатление, усиливаемое ее опрятным серым офицерским мундиром. Куинн, в комбинезоне и боевых ботинках, была ниже ростом – хотя на голову выше его самого, – более округлых форм и вспыльчивей по характеру. И обе ужасали. Собственный вкус Марка в плане женщин – если он останется в живых, чтобы воплотить его на практике, – склонялся в сторону кого-то вроде той блондиночки-клона, кторую они извлекли из-под кровати, будь она только в подходящем возрасте. Низенькая, мягкая, розовая, робкая – та, что не убьет и не съест его после спаривания.

Елена Ботари-Джезек наблюдала за ним с чем-то вроде ужасающего любопытства. – Так на него похож. Хотя не он. Ты чего трясешься?

– Мне холодно, – пробормотал Марк.

– Тебе холодно! – в ярости подхватила его слова Куинн. – Тебе холодно! Ах ты, проклятый всеми богами маленький придурок… – Она резко развернула вращающееся кресло и села к Марку спиной.

Ботари-Джезек встала, обогнула стол и подошла к нему. Женщина-ива. Она коснулась его липкого от пота лба; Марк дернулся, чуть ли не сорвавшись с места. Она наклонилась и заглянула ему в глаза. – Куинн, сдай назад. Он в психологическом шоке.

– Моего внимания он не заслуживает, – выдохнула Куинн.

– И, несмотря на это, он все еще в шоке. Если хочешь добиться результата, ты должна принимать его в расчет.

– Проклятье. – Куинн развернулась. Текущая из глаз влага промывала новые дорожки на ее красно-белом, измазанном грязью и засохшей кровью лице. – Ты-то не видела. Не видела лежащего Майлза, сердце которого разметало взрывом по всей комнате.

– Куинни, на самом деле он же не умер, верно? Он просто заморожен, и… и… потерялся. – Не было ли в ее голосе тончайшего оттенка неуверенности, отрицания?

– О, он умер на самом деле, еще как. На самом что ни есть деле умер и заморожен. И останется таким навечно, если мы его не вернем! – Кровь, покрывавшая весь ее комбинезон, запекшаяся в складках ладоней, измазавшая лицо, наконец побурела.

Ботари-Джезек набрала воздуху. – Давай сосредоточимся на том деле, которое сейчас в наших руках. Неотложный вопрос состоит в том, сможет ли Марк одурачить барона Фелла? Фелл однажды встречался с настоящим Майлзом.

– Это одна из причин, почему я не посадила Бела Торна под строгий арест. Бел был тогда там и, надеюсь, он сможет помочь советом.

– Да. И вот что любопытно… – Она боком присела на край стола и принялась раскачивать ногой. – В шоке был Марк или нет, но легенды-прикрытия Майлза он не разрушил. Имя «Форкосиган» с его губ не сорвалось, верно?

– Верно, – признала Куинн.

Ботари-Джезек поджала губы, изучая Марка. – А почему? – внезапно спросила она.

Марк еще чуть-чуть сполз, сжавшись, в кресле, пытааясь скрыться из-под ее пристального взгляда. – Не знаю, – пробормотал он. Она неумолимо не сводила с него глаз, и он сумел пробурчать чуть громче: – По привычке, наверное. – Большей частью, по привычке Сера Галена в старые недобрые дни выколачивать из него дерьмо, как только он в чем-нибудь напортачит. – Когда я играю роль, я ее играю. М-Майлз никогда бы так не обмолвился, ну, и я тоже.

– А кто ты, когда не играешь роль? – Ботари-Джезек глядела на него прищуренными, оценивающими глазами.

– Я… почти не знаю. – Он сглотнул, и попробовал еще раз заставить свой голос звучать громче. – Что станет с моими… с клонами?

Куинн попыталась было заговорить, но Ботари-Джезек подняла руку, останавливая ее. И вместо этого произнесла сама: – А что бы ты хотел, чтобы с ними стало?

– Я хочу, чтобы их освободили. Чтобы они оказались на свободе где-нибудь в таком месте, откуда Дом Бхарапутра не сумеет снова их похитить.

– Странный альтруизм. Не могу удержаться и не спросить: почему? В первую очередь, почему ты вообще предпринял эту операцию? Чего надеялся достичь?

Он открыл рот, но не произнес ни звука. Он не мог ответить. Его еще не оставили липкий пот, слабость и дрожь. Голова у него болела по-черному, словно от нее отлила вся кровь. Он помотал головой.